Ноэл Кауард - Рисунок жизни [=Планы на жизнь]
Отто (в трубку). Алле!.. Алле… Да, слушаю… Не узнаете мой голос?.. Абсурд! Должно быть, помехи на линии… Обед седьмого? Да, с радостью… Вы не будете возражать, если я оденусь Марией-Антуанеттой, не так ли? Потом мне идти на костюмированный бал… Где? Его дает моя тетушка… да, в заброшенном доме, у нее их несколько, вы знаете… Премного вам благодарен (кладет трубку на рычаг).
Джильда (возвращаясь). Я положила его в стеклянную вазочку. Кто звонил?
Отто. Какая-то дама. Бревелл, леди Бревелл. Она хотела, что Лео пообедал у нее седьмого. Я согласился.
Джильда. Хорошо! Вы можете пойти оба. Я уверена, она будет счастлива.
Отто (садится за стол). Что? А где сливки?
Джильда. Со сливками я промахнулась. Думала, их целое море, а оказалось, что ни капли.
Отто. С годами ты становишься все прекраснее.
Джильда. Как ты мил, Отто! Я тронута.
Отто. Твоя кожа, к примеру. Твоя кожа стала гораздо лучше.
Джильда. Так и должно быть. Я уделяю ей столько внимания.
Отто. В каком смысле?
Джильда. Ее щиплют, растирают, шлепают.
Отто. Это забавно, знаешь ли, но я любил тебя до беспамятства!
Джильда. Мы посмеемся над этим после того, как ты доешь пудинг.
Отто. А что случилось с Эрнестом?
Джильда. Он тоже уезжал. Далеко и надолго. Отправился в кругосветный круиз с множеством старушек в соломенных шляпках.
Отто. Дорогой Эрнест!
Джильда. Я виделась с ним несколько недель тому назад. Потом он отправился в Париж.
Отто. Странная жизнь. Стерильная, как, по-твоему?
Джильда. Самодовольства в тебе определенно прибавилось.
Отто. Если ты так сурова ко мне, я вернусь в «Карлтон».
Джильда. У тебя там «люкс» или обычный одноместный номер с ванной?
Отто. Дорогая, я очень тебя люблю.
Джильда. Милой, приятной любовью, без сердечных терзаний.
Отто. Ты пытаешься завлечь меня в свою распутную постель?
Джильда. А что бы ты сделал, если бы попыталась?
Отто. Наверное, испытал бы безмерное наслаждение.
Джильда. А я, наверное, нет.
Отто. Я так ужасно изменился?
Джильда (злопамятно). Изменился не ты… время, знаешь ли, опыт, новые обстоятельства.
Отто (поднимаясь из-за стола). Я поужинал. Покормили, конечно, не так, чтобы очень, но сытно. А теперь хочется виски с содовой.
Джильда. Возьми вон там (указывает на бар).
Отто (подходит к бару). Конечно, возьму. Тебе налить?
Джильда. Нет, пожалуй, что нет.
Отто. Чуть-чуть?
Джильда. Ну, хорошо.
Отто (разливает виски, добавляет содовой). Если нам станет скучно, мы всегда сможем пойти в кино, не так ли?
Джильда. Уже поздно. Нам не попасть на фильм, который стоит посмотреть.
Отто. Я разочарован! Очень, очень, очень разочарован.
Джильда. Лично мне здесь очень даже нравится.
Отто (приносит ей стакан). Действительно?
Джильда. Да. Особенно наша сдержанная пикировка.
Отто. Будь осторожна, хорошо? Умоляю тебя, будь осторожна.
Джильда. Никогда не была. Так чего начинать сейчас?
Отто (поднимает стакан). За твою необузданную душу, драгоценнейшая моя.
Джильда (поднимает свой стакан). И за твою тоже.
Отто (качает головой). Плохо это. Очень плохо.
Джильда. Любовь среди творцов.
Отто. Любовь между всеми.
Джильда. Может, не совсем любовь. Что-то чуть ниже и что-то чуть выше, но ужасно сильное.
Отто. Ты про это?
Джильда. Разумеется. А про что же еще?
Отто. Мы должны иметь принципы и держаться за них, знаешь ли. Дрейфовать без принципов это очень, очень опасно.
Джильда. Жизнь — для жизни.
Отто. Ты обвиняла меня в том, что я все знаю наперед. Теперь эти претензии можно предъявить тебе.
Джильда. В каком смысле?
Отто. Ты уверена, что я тебя хочу.
Джильда. А разве нет?
Отто. Естественно, хочу.
Джильда. Тогда отойди, на минутку, позволь мне еще раз оглядеть тебя с головы до ног.
Отто. Я частенько усаживался на верхней палубе сухогруза, закрывал глаза и видел тебя стоящей там, как ты стоишь сейчас.
Джильда. Да ты у нас романтик. Пускаешь слезу, вспоминая наше постыдное поведение.
Отто. Заткнись! Не говори так.
Джильда. В отличие от тебя, я ничего не боюсь.
Отто. Потому что тебе нечего терять.
Джильда. Откуда ты знаешь? Ты же забыл, какая я, настоящая я. Тот смутный образ, который ты рисовал под твоими чертовыми тропическими небесами, иллюзия, призрак, возникший из отрывочных воспоминаний, неточных и ложных, не имеет со мной ничего общего. А я — вот она, перед тобой, здесь и сейчас! Присмотрись ко мне внимательно, и давай поглядим, удастся ли тебе сказать, что я могу потерять в этой игре… или приобрести. Может, ты скажешь и это? Скажешь? Скажешь?
Отто. Ты выглядишь такой прелестной, когда злишься.
Джильда. Еще одна иллюзия. Я — не прелестная.
Отто. То были лишь слова любви. Не нужно их топтать. Как мы можем, встретившись вновь, обойтись без слов любви?
Джильда. Давай держать их под контролем.
Отто. Я предупреждаю тебя, это будет очень трудно. Ты стараешься выглядеть такой искушенной. Решала показаться расчетливой, разочарованной, бесстыдной, даже грубой. Все это очень хорошо, но как долго будет продолжаться? Вот о чем я спрашиваю себя. Как долго ты сможет пребывать в таком настроении?
Джильда (сдается). Не… не смейся надо мной.
Отто. Я должен… чуть-чуть.
Джильда. Это несправедливое преимущество. Оно есть у вас обоих, и вы оба используете его против меня, не зная жалости.
Отто. Смех тоже. Но на самом деле это несерьезно.
Джильда. Однажды начав, я никогда не останавливаюсь. Это предупреждение.
Отто. Оно получено.
Джильда. Что же нам делать с Лео?
Отто. Подождем и посмотрим, что будет делать он с нами.
Джильда. Неужели тебе совершенно не стыдно?
Отто. Не больше, чем тебе.
Джильда. Наши отношения деградируют, полностью деградируют.
Отто. Только в сравнении со стандартами других людей.
Джильда. Почему мы должны льстить себе тем, что мы — совершенно другие?
Отто. Лесть тут совершенно не причем. Мы другие. Наши жизни диаметрально противоположны привычным социальным отношениям. И бессмысленно хвататься за эти отношения, как за соломинку, в надежде, что они удержат нас на плаву, когда мы вдруг понимаем, что оказались на глубине. Мы ни во что их не ставили и должны найти свои решения для возникших у нас нравственных проблем.
Джильда. Красноречиво, очень красноречиво, и так обтекаемо.
Отто. Это правда. Так что нет смысла топать ногами и вещать о деградации. Разумеется, это деградация. Согласно известному нравственному кодексу, наши отношения аморальны и всегда такими и были. Методисты нас не похвалят. Католики тоже. Как и евангелисты, епископалианцы, представители англиканской церкви. Боюсь, даже полинезийцы не будут о нас очень уж высокого мнения, но тем это без разницы, очень уж они далеко. Они могут собраться вместе и не погрешат против истины, как они ее понимают, говоря, что мы развратные, отвернувшиеся от Бога, аморальные дегенераты. Имеют они на это право?
Джильда (печально). Да, Отто, полагаю, что да.
Отто. Но речь-то о том, что не их это дело. Мы никому не причиняем вреда. Мы не засоряем мир незаконнорожденными детьми. Единственные, кому мы, возможно, портим жизнь, это мы сами, а потому и разбираться в этом только нам самим. И для тебя это совершенно бессмысленное занятие, пытаться определить, кого ты любишь больше, Лео или меня, потому что ты сама этого не знаешь! В данный момент — меня, потому что ты прожила с Лео достаточно долгое время, а я отсутствовал. Веселый, ироничный случай свел нас вместе и завязал наши судьбы в тугой узел. Отрицать это нелепо, развязать узел — невозможно. И единственное, что остается — наслаждаться, каждым моментом, каждой секундой…
Джильда. Сойди с трибуны и перестань проповедовать!
